На Воробей и обратно - 2013. Записки путешественника с детьми.

На Воробей и обратно - 2013.

Записки путешественника с детьми.



Маршрут: 82 километр - гора Воробей - 82 километр. Идем вчетвером мы с Юрой,

и мои дети Ярослав 8 лет, Арсений 7 лет.



Это наш любимый пригородный маршрут с ночевкой в палатке. Закончилось

походное лето, стоит осень, между прочим золотая, приморская, начало октября.

Еще тепло. Выбрав субботу и воскресенье, мы садимся в электричку и три

часа едем в нашу ближнюю тайгу. Платформа без всяких построек 82 километр

наполняется людьми с рюкзаками и сумками, машинист дает свисток и уезжает.

Люди расходятся кто в деревню, у многих здесь дачи, кто в лес - как мы на

отдых.



Приятно после сидения в электричке поскакать по шпалам. Утренняя прохлада

помогает нам встряхнуться. Дети берут меня за руки и идут по рельсам,

соревнуясь кто дольше не упадет. Пора сворачивать с железной дороги на

каменистую тропу. Идем под насыпью, а над нами проезжает длинный грузовой

состав. Трава и деревья тут еще зеленые, а предгорья подернулись желтоватым

цветом и пропадают вдали в плотной осенней дымке. Наша гора Воробей еле

видна, но она недалеко и за день мы туда дойдем. В этом походе нет опасных

препятствий и приключений. Здесь мы не раз были и пойдем снова еще не раз.



Лесная дорога начинается сразу от насыпи. Журчит обмелевший ручей, видны

автомобильные следы. Хорошо бы никто сегодня не ездил в лес, не нарушал

осеннюю тишину. Туристы проходят мимо нас, обгоняя, и мы их больше не

встретим. Только услышим их голоса в стороне от тропы - наверно у них там

свое любимое место. Мы встретим на тропе других, ярко одетых туристов, они

тоже будут искать место для стоянки, так чтобы недалеко и все же подальше

от других, наедине с собой. Лес большой, места хватит всем. Как мы в горы,

сегодня никто не поднимается, но завтра мы наверняка встретим людей и на горе.

А пока идем одни. Вспоминаем лужи, где дети весной ловили лягушек, где текли

ручьи по дороге, где надо было переходить вброд речки, разуваться или мочить

обувь. Нынче погода сухая, ручьи с дороги утекли, и на камнях лежит пестрый

ковер опадающих листьев. Нет высокой травы, отцвела и упала. Нет летней

паутины, которая липнет к лицу. Нет клещей, комаров, мух.



Проходим мимо последних деревенских домиков. Жизнь в них, кажется, тоже

замерла, никто не приезжает, даже на выходные. Может быть, вот в этом домике

живут, открыта калитка и виден дымок из трубы. Дальше за деревней проложена

новая электротрасса, и столбы с проводами разрывают простор свежей просеки

надвое. Дальше только лес. В стороне от дороги есть ручей. Здесь тоже никого

нет, и осенние листья покрыли кострище, стоянку на берегу и плавают по воде.

Мы набираем воду и пьем - здесь она уже чистая, чище чем в городе, чище чем

возле деревни. Она стекает с горы и пахнет горной свежестью. Над водой

смыкаются ветки высоких деревьев, и место от этого кажется еще уютнее.



Летом мы с детьми много путешествовали, а теперь уходящая осень навевает

грусть. Хочется найти удобное место и залечь спать, как в берлогу, на всю

зиму. На самом деле человеческие заботы не дадут мне отдыхать, но мысленно

я всю зиму буду как в берлоге, душа моя будет спать... К весне что-то в душе

шевельнется, отогреется, и может быть прорастут новые мечты и желания.

Захочется снова уйти из дома в дальний поход. К диким горам и рекам, траве

и деревьям, подальше от человеческого жилья. Выйти на простор из улиц, от

дорог с их автомобилями, от заборов и ощутить себя наедине с природой.

Слишком тесно мне в городе.



Мы идем, все дальше и выше, и уже не слышен шум поездов. В ясную погоду звуки

далеко не слышны. Толща белесой дымки, кажется, помогает тишине. Только шорох

под ногами, камни и листья, да дети говорят и говорят, о чем не вспомнить.

Дети ищут лягушек в ручьях, чтобы снова поиграться, но их нет. Лягушки ищут

себе места для зимовки, а тогда в начале лета водились чуть ли не в каждой

луже. Переходим ручей и садимся отдыхать. Дети достают машинки, катают их по

воде и под водой, беззаботно, спокойно и не ссорясь.



Впереди вьется дорога, усыпанная цветным листом. Чем выше в гору, тем контрастнее

их окраска. Листья клена самые яркие. Попадаются замечательные экземпляры,

раскрашенные красным, желтым, зеленым. И все это на одном листе. Темно-зеленые

хвощи растут возле ручья, а на них сверху лежат цветные листья. Молодые кедры

тоже темно-зеленеют среди поблекших кустов и веток. И на их хвойных лапах

разноцветные листья. Старые кедры, на которых должны быть шишки, растут поодиночке.

Мы сходим с дороги, ищем под ними шишку, выглядываем в кронах. Шишки нет. Если

бы была в этом сезоне, то и по дороге были бы рассыпаны следы их сбора. Шишка

ценится. Говорят, каждые четыре года должен быть урожай. Но уже давно прошли

четыре года с предыдущего урожая, когда собирали все и всем хватало, и я принес

домой из лесу мешок ореха. Может, где-то в другой части тайги шишка есть, ведь

на рынке-то уже начали продавать.



Неспеша мы дошли до известного серпантина, где дорога отходит от последнего ручья

и начинает петлять вверх. Она поднимается до хребта и потом пойдет по нему.

Краски осени здесь самые яркие, нужен художник чтобы их описать или нарисовать.

На одном повороте дороги красные клены окружают нас со всех сторон. Сквозь них

сверху просвечивает голубое небо.



Мы поднялись на перевал. Здесь на высоте лист почти весь облетел, сквозь голые

ветки ярче пробивает солнце. Дети не устали и бегают наперегонки. Дорога идет

дальше по склону сопки, заходит в тень и пересекает ручей текущий со скал. Место

называется Чертов мост. Здесь сидит встречный турист, он ходил на вершину вчера

и возвращается на вечернюю электричку. Дальше по дороге снова светлый лес, другие

ручьи, и заметная развилка дорог на четыре стороны.



Мы обосновываемся возле ручья. Здесь спокойно и светло. Трава после лета уже

успела упасть, пожухнуть. От этого место кажется просторным. Юра ставит свою

палатку невдалеке, я тоже ставлю свою на старом месте. Мы здесь были очень давно.

Наше старое кострище едва выделяется среди веток и хвои. Дети хотят помогать

ставить палатку, собирать дрова, потом достают игрушки и делают дороги к ручью

и назад. Из бумаги складывают самолетики и пускают, они летят вдоль склона далеко

и Ярослав хвалится что его планер улетел дальше всех за речку. Потом я достаю

веревку и с помощью длинной палки закидываю ее на дерево. Получается качель,

дети бросают все игрушки и весь оставшийся вечер раскачиваются и крутятся на ней

в разных позах и разные стороны.



Много ли надо для жизни? Чтобы погода была хорошей, костер горел, палатка

стояла и чтобы дети смеялись, а не ныли. Иногда они с неохотой собираются

в поход, выдумывают причины чтобы не пойти, затягивают сборы и выход. Но

когда вышли, когда не торопимся, когда пришли на место стоянки, тогда

капризы кончаются.



Мы делим с Юрой дежурства - я взялся варить ужин, значит он сварит завтрак.

Больше нам варить не надо, на обед будут конфетки и пряники. Маленький костер

греет котелки, огонь ровно такой, какой надо, и ужин поспевает в самое время,

когда дети наигрались, и начало темнеть. Юра достает к столу добрые сто грамм.

Солнце склоняется к закату, тени деревьев гасят его последние лучи. Дети

вспоминают про поиск первой звезды, потом ищут еще, и считают до десятой.



Наутро мы собираем все вещи и лезем на вершину. Место лагеря остается

притоптанным, чистым и приветливым. Конечно, мы придем сюда еще. Мусор

или сожжен в костре, или утрамбован и взят с собой. Пусть лучше валяется

возле города на свалке, чем здесь. Оглядываемся и говорим до свиданья.



До вершины по лесу лезем около часа. Лес чистый и проходимый. Вокруг

упавших деревьев можно обойти и справа, и слева. Потом деревья расступаются

и открывают предвершинный луг.



На вершине уже сидят двое парней. Они пришли с другой стороны. Сюда можно

добраться не только по дороге, но и по тропам со всех сторон, или прямо по

кручам в лоб. Здесь есть каменные выемки, которые кто-то приспосабливает

под жилище, но сейчас крыша одной из них обрушилась. Когда-то здесь была

метеостанция. Есть неглубокий колодец, но в нем сейчас нет воды. Мы долго

сидим, загораем под белесым солнцем, пытаемся высмотреть соседние горы -

Пидан, Фалазу, Чантинзу. Ничего не видно, как и вчера. Ничего не слышно -

хотя по дороге едут поезда. Только ветер тихо шумит в камнях. Дышится

легко и забываются все заботы. Хочется поговорить о чем-то обыденном.

Разворачиваем коврик и раскладываем на нем перекус. Есть много не хочется,

только дети как обычно, уплетают конфеты да выпивают запас воды. Потом Арсений

бежит на крест - он стоит на южной стороне, на скале. Машет рукой, значит

доволен и просит фотографировать. Здесь в ямке устроен жертвенник - ямка

для монет. Когда мы уходим, приходят парень с девушкой, у них легкие рюкзаки,

они только на день. Сюда иногда заезжают даже велосипедисты, мотоциклисты,

квадроциклисты. Джипы пока, слава богу, до вершины не доезжают.



Вот на обратном пути и мотоциклы. И машина, доехавшая до развилки. Идиллия

леса потеряна. Сегодня здесь снова цивилизация, никуда от нее не денешься.

Люди стремятся на Воробей, не гнушаясь никакими техническими средствами.



Мы спускаемся по серпантину, дети собирают листья, я просто фотографирую их.

Зачем? Чтобы пересматривать зимой и нагонять тоску? Надо жить сегодня!

Попутный ручеек журчит мимо дороги и нижних стоянок. Заканчивается поход,

я прощаюсь с летом, с осенью и мне кажется что это навсегда. Ничего,

сейчас просто лучшее время года у нас, именно сейчас нам лучше, чем

когда-либо в другой сезон. Весной природа проснется, и в берлогу медведя

придет новое тепло, захочется встать, потянуться и косолапо идти старыми

и новыми тропами.



текст и фото: Михаил Казачек